terskiykazak в Бараташвили - осетин и казак
Генерал-от-кавалерии князь Николай Николаевич Баратов (Бараташвили) (1865-1932 гг.). Терский казак грузино-осетинского происхождения. Один из его предков был грузинским князем ушедшим к терским казакам, мать осетинкой.
Этот генерал связанный и с историей Осетии и Терского казачьего войска был выдающимся военным деятелем Первой мировой войны 1914-1918 гг., отличался как командующий Персидского экспедиционного корпуса Российской армии в 1915-1918 гг. который действовал в нынешнем Северном Иране против германо-турецких агентов стремившихся втянуть в войну против России и Англии различные курдские племена. Войска под началом Н.Н. Баратова дошли до Северного Ирака, а отдельные казачьи части доходили даже в Басру на соединением с англичанами. Можно предположить, что не будь всех революционных смут 1917 г., после окончания Первой мировой войны Н.Н. Баратов мог бы стать новым наместником императора на Кавказе, взамен умершего в 1916 г. графа И.И. Воронцова-Дашкова. Умер талантливый генерал-терец 22 марта 1932 г. в Париже, будучи председателем Союза русских военных инвалидов за рубежом. Но о его личности сохранились интересные воспоминания его подчинённого, уполномоченного союза земств и городов Персидского фронта А.Г. Емельянов, где интересно рассказано о его роде, и о его матери осетинке:
«Когда я пришел к нему в первый раз, он наговорил кучу приятных вещей. Обворожил. Он сидел за письменным столом и говорил, что в корпусе недостаток врачей и сестер милосердия; нет медикаментов и мало санитарных перевозочных средств. Он был в черной черкеске с блестящими генеральскими серебряными погонами, коротко остриженный. Глаза его узкие, карие, живые - как будто смеялись. Прямой кавказский чуть-чуть хищный нос. А когда улыбался, были видны ослепительно белые здоровые зубы. Говорил он немного в нос, но это была скорее манера или привычка. Лицо широкое, красное, и весь он дышал здоровьем и энергией. Ему было лет пятьдесят. Когда я вошел, он встал. Было видно, что он небольшого роста. Он был легкий, подвижной, а когда разговаривал, машинально крутил ус и поглаживал небольшую с проседью бородку.
Еще в Москве, помню, телеграммы с Кавказского фронта часто сообщали, что отряд генерала Б. лихим и стремительным ударом смял, разбил противника; вышел ему в тыл, окружил или преследует. Это было в тысяча девятьсот пятнадцатом году в Турции. Мы в Москве не знали, что эго генерал Баратов, но я хорошо запомнил генерала Б.
Два брата, грузинских князя, поссорились между собой во время пирушки, и в запальчивости один пырнул другого кинжалом. Пришлось бежать. Через горы грузин попал на Терек к казакам. Здесь не спрашивали, кто он и зачем пришел. Записался в казаки, женился и зажил новой жизнью. Воевал, был офицером и совсем оказачился. Сын его жил там же, тоже воевал и за боевые отличия заслужил звания урядника и вахмистра и чины хорунжего и сотника. Женился на осетинке и умер в должности командира сотни и начальника своей станицы Галагаевской, Сотник Баратов умер, а вдова повезла его тело для похорон в Моздок. Очень мучилась в пути, ибо носила младенца. У гроба мужа в станице Магомет-Юртовской лежала роженица, а рядом маленький Николай Николаевич...
Позже, когда я уже был хорошо знаком с ним, я как-то сказал:
- Из кавказских народностей, вы, осетины ...
- Позвольте, - перебил меня Н.Н., - я казак.
Любил свою мать Н.Н. нежно и глубоко и не расставался с ней до самой ее смерти. Он родился в бедности и годы детства провел в родной станице Сунженской.
На смотрах и парадах генерал любил обходить ряды и беседовать с солдатами и в особенности с казаками.
- Ты какой станицы?
- Такой-то.
-А ты?
- Сунженской.
- Постой, как же твоя фамилия?
- Такая-то.
- Ах, так ты, значит, сын такого-то?
- Так точно.
- Ну вот, как хорошо, ведь мы с твоим отцом товарищи, мальчишками росли, вместе по станице без штанов бегали...
Казаки смеются. Любят, когда генерал шутит, но знают, что это правда, и приятна им эта шутка-правда, и гордятся они своим генералом. В станице бегал босиком, и - помню, - говорит, что одна подтяжка у меня через плечо устроена, мать смастерила.
Мать работала, не покладая рук, хлопотала за сироту и добилась войсковой стипендии. Так начал учиться, и сразу же обнаружил большие дарования будущий первый офицер Генерального штаба в Терском казачьем войске.
В японскую войну командовал родным Сунженско-Владикавказским полком, а Великая война застала его во главе 1-й Кавказской казачьей дивизии, славные полки которой вошли в состав Персидского экспедиционного корпуса.
Одинаково ровный, любезный и ласковый со всеми: с генералами, офицерами, солдатами и казаками, генерал очень популярен. Но одной любезности мало. Солдаты и казаки не будут любить за одну любезность и справедливость. Их вождь должен быть храбр. Он не может не быть храбрым - их командир.
На Ассад-Абадских высотах кипел бой. Баратов в белой папахе на своем гнедом с группой офицеров - на пригорке. Картина боя как на ладони. Пули изредка долетают и сюда. Широко взмахнув, как птица крылом, рукавом черкески, подскакал хорунжий Гацунаев к Баратову и говорит «величайшую дерзость»:
- Ваше превосходительство! Солдаты и казаки из цепей не могут драться, все оглядываются на Вас ... Они говорят:
- Кому здесь место, а кому и не место.
Гацунаев был ординарцем и влюблен в своего командира корпуса. Весь дрожал при мысли, что шальная пуля может причинить несчастье. Казаки очень любили Баратова. Называли его «наш». Слагали песни и рассказывали анекдоты:
Дело было под Кериндом,
Дело славное, друзья,
Халил-бей с Исхан-пашою
Не давали нам житья.
Наш Баратов бодр и весел,
Всех к победе он ведет.
Что ж казак ты нос повесил?
Веселей гляди вперед!
Им было дорого в праздник видеть его в церкви, всегда впереди; он выстаивал всю службу. Казаки знали, что он религиозен, и любили молиться с ним. Они чувствовали искренность его веры и с уважением говорили об этом между собой. Очень занятой, Баратов не пропускал церковных служб, и в религии, в общении с Богом разрешал свои сомнения и черпал новые силы. Он выходил из храма просветленный и был еще ласковее и доступнее, чем прежде.
Он прекрасно говорит. Четко, громко, округленными фразами. Немного длинно, но образно и интересно. В армии любили его слушать. Особенно казаки. Он всегда находил и интересную тему, и меткое слово. Слушали внимательно и неделями, потом обсуждали тему и перефразировали слова своего командира корпуса».
Оригинал записи